«Прямой эфир с Президентом» (Часть II)

Станислав Выжга, «TVC-21» (РМ): Немало шума в Кишиневе наделал так называемый Протокол «Шевчук-Рогозин». Что на самом деле представляет этот документ? Стоит ли так много говорить об этом?

Евгений Шевчук: Хочу сказать, что он в открытом доступе, то есть текст Протокола известен. Вы можете с ним ознакомиться. Я хочу подчеркнуть, что  Россия является страной-гарантом переговорного процесса, и под многими документами в переговорном процессе стоит подпись представителей РФ. И в одном из документов есть право Приднестровья на свободу внешнеэкономической деятельности, на свободу установления внешнеэкономических контактов. В этой части Российская Федерация последовательно реализует  те соглашения, которые были достигнуты между сторонами. И в развитие этих соглашений подписан соответствующий Протокол, который предопределяет интенсификацию экономических контактов между Российской Федерацией и Приднестровьем для  расширения взаимной торговли, для упрощения и определения  соответствующих процедур.

Валерий Демидецкий, ИТАР-ТАСС: Вы затронули соглашение, которое будут пытаться в конце этого месяца парафировать молдавские власти в Вильнюсе. В связи этим упоминалось о том, что есть некая завеса тайны над этими документами, то есть неизвестно, что там будет парафировано. Как Вы думаете, почему соблюдает Кишинев такой режим секретности? И во что это может в итоге вылиться для Тирасполя?

Евгений Шевчук: В переговорах есть две стороны – это Кишинев и Брюссель. Они договариваются о формате переговоров, о некоторых позициях по соответствующим соглашениям. То, что этот документ непрозрачен для Приднестровья, – это минус. Я думаю, что было бы  больше пользы, если бы он был более открытым и прозрачным, и в дискуссиях по этому соглашению активно приняли бы участие экономические агенты самой Республики Молдова. Я думаю, что тогда можно было бы предположить, что это соглашение будет эффективным, в первую очередь,  для Республики Молдова. Закрытость  любых документов международного характера в области  внешней торговли настораживает всех. Я знаю, что и молдавский бизнес настораживают определенные позиции. И то, что документ закрытый, на мой взгляд, это не очень конструктивно. Нам обещали, по крайней мере, молдавские представители, что после парафирования этот документ будет опубликован. Но дело в том, что при подготовке документа очень важны элементы  тщательного обсуждения  тарифных приложений и условий торговли, которые нужно прорабатывать до подписания, а не после.

Евгений Зубов: Вернемся к переговорному процессу. Мы сейчас не будет трогать формат «5+2». Мы возьмем те переговоры, которые ведутся на уровне рабочих (экспертных) групп. Вы в начале разговора показали, скажем так, счет 36:11, то есть на 25 предложений с приднестровской стороны молдавская сторона не отреагировала. После Вашей речи в Ландсхуте, с учетом ситуации на переговорной площадке, что дальше? Стоит ли поднимать заново эти 25  вопросов, на которые ответа не последовало?

Евгений Шевчук: В Баварии я изложил позицию Приднестровья: мы выступаем за то, чтобы противоречия решались именно за столом переговоров. Потому, что самое дорогое у человека – это жизнь. Нельзя допускать  расширения противоречий, и за  переговорами нужно искать формулу решения. Баварская Конференция показала, что молдавские представители не привнесли новых предложений, новых инициатив по тем вопросам, которые поднимались и декларативно заявлялись как поддерживаемые  руководством сторон. Если я принесу «баварскую» папку, то это будет примерно то же самое соотношение с точки зрения предоставленных и озвученных материалов при международных экспертах. Это вызывает, конечно, сожаление  и наталкивает на мысль: или нет активного желания участвовать в рабочих группах, поиске формул, или ждут времени «Ч» для того, чтобы применить  весь массив внешних инструментов для решения проблем, о чем мы говорили выше.

Евгений Зубов: А в формате «5+2»   будут продолжаться консультации?

Евгений Шевчук: Да, безусловно, консультации будут продолжаться. И есть соответствующие процедуры, которые определяют формирование повестки дня. Но я хотел бы сказать то, о чем говорил в кулуарах Баварии: если в результате односторонних шагов будет развиваться негативный сценарий для Приднестровья, без поиска компромисса, и этот негативный сценарий начнет негативно влиять на экономическую жизнь Приднестровья, то смысл ведения консультаций может быть утерян. И не хотелось бы, чтобы стимулом к подрыву переговорной площадки были именно соглашения, которые предполагаются к подписанию в конце ноября. 

Валерий Демидецкий: Если можно, небольшую завесу над переговорами приоткройте, – мы там не присутствовали. На переговорах сложилась стабильная ситуация: Молдова настаивает на том, что надо переходить к статусу. Вы говорите о том, что нужно двигаться мелкими шагами, решить те вопросы, которые помогут людям с двух берегов Днестра сотрудничать. Но в Молдове в 2005 году был принят закон о правовом статусе Приднестровья. К сожалению, без учета вашего мнения. У вас в 2006 году был проведен референдум, где большинство населения высказалось за независимость и интеграцию с Россией.  Фактически это поставило руководителей Молдовы и Приднестровья в непростое положение. Как это преодолеть? То есть вы не можете отменить результаты референдума, а в Молдове нет на сегодня большинства в парламенте, которое могло бы изменить этот закон. Как выйти из этого тупика? И как в переговорах – приоткройте эту завесу –можно обсуждать переход к вопросу статуса, когда такое тяжелое противоречие существует?   Вы пытаетесь обсуждать эту проблему?

Евгений Шевчук: Мы вообще не переходили к обсуждению статусных вопросов. И Вы назвали причину. Но в данной ситуации можно принимать односторонние законы о статусе Приднестровья, но нужно понимать, что Приднестровье фактически никогда не было в составе Молдовы. Я уже в Баварии говорил о том, что конфликту между Тирасполем и Кишиневом лет больше, чем государственности самой Республики Молдова. И то, что в Молдове существует так называемый закон об автономизации Приднестровья, – это не плюс для Молдовы, а, на мой взгляд,  значительный минус Есть пример автономизации Гагаузии (мы даже помним и знаем, как руководителей Гагаузии чуть ли не в багажниках доставляли в Кишинев в начале 2000-х годов, были такие факты). И мы знаем, как развивается Гагаузская автономия. И это не является, мягко говоря, позитивным примером. Более того, варианты конфедерации, автономии уже были на столе переговоров, в то или иное время пытались обсуждать эти формулы, пытались найти какие-то взаимоприемлемые решения, но мы видим, что результатов нет.

Валерий Демидецкий: Это Вам гагаузские руководители говорили? Вы с ними  контактируете, да?

Евгений Шевчук: Мы поддерживаем контакты и  с представителями нового руководства Гагаузии, мы пытаемся поддерживать и поддерживаем дружеские контакты на уровне городов, потому что человеческие контакты нужно развивать и укреплять. Мы не выступаем антагонистами этих связей, а выступаем за сотрудничество в целом.

Говорить о том, что на сегодняшний момент формулы, предлагаемые нашими молдавскими партнерами, жизнеспособны, не приходится, потому что прошло много времени. Приднестровье международно непризнанное, но фактически существует как государство. Да, есть соответствующие проблемы. Но есть институты и органы государственной власти. И более того, Приднестровье в отличие от наших молдавских коллег проводило неоднократно референдумы по важнейшим внешнеполитическим направлениям развития своего государства. И свои государственные решения базирует на воле людей. Воля граждан должна являться приоритетом для всех органов государственной власти и управления. И у меня нет сомнений и, я думаю, что и у молдавских партнеров нет сомнений в том, что даже если мы еще один референдум проведем в таком же самом направлении и по тем же самым вопросам, то результат будет таким же. И молдавские партнеры об этом знают. И  получается противоречие в той идеологии, которая в начале открыто проповедовалась на территории стран бывшего Советского союза (сейчас стран СНГ), когда говорили и вносили в умы советских граждан, что воля народа – это основа принятия решений. Что мы в итоге видим? В конфликтных зонах, например, где люди пытались реализовать свою волю через референдальные процедуры, эти референдумы не признаются как  воля народа.

Валерий Демидецкий: Ну, почему же? В Косово так быстро все признавалось…

Евгений Шевчук: Вот именно! Где-то признавалось, а где-то – нет. Я говорил в Баварии, что, по нашему мнению, вопрос признания или непризнания – это вопрос применения силы. Есть силы и желание признать – признают! Нет сил и желания признавать волю народа, значит, не признают. Тогда давайте будем определяться в целях. Нам что важнее? Люди или какие-то догмы? Людям очень сложно в Приднестровье, потому что внятного ответа на международных площадках нет. Почему в Косово и Гибралтаре референдум учитывать можно, а в Приднестровье нет? А почему нельзя? Потому что приднестровцы имеют российские и украинские паспорта? Или есть другая причина? Может они ростом или весом не вышли? Я думаю, что политические права от рождения есть у каждого. По-моему, корень проблемы во многом в том, что создаются различные формулы, как обойти мнение людей и сформировать обстановку вынужденного принятия решения. Пользуясь случаем, хочу ответить некоторым экспертам в Молдове: там, где много рисков, там очень много и шансов. И Приднестровье будет стараться и делать все возможное, чтобы эти шансы использовать.

Юрий Работин: Из-за экономических санкций, регулярно применяемых молдавскими и европейскими структурами, ПМР потеряла целые сектора экономки. В ряде СМИ появились сообщения о спаде производства. Какова реальная экономическая ситуация сейчас в стране?

Евгений Шевчук:  Непростая экономическая ситуация, которая вызвана рядом факторов, воздействующих на экономику. В первую очередь, это то, что на сегодняшний момент с 2006 года режим на границе между Приднестровьем и Украиной не изменен. Второе – в мире  нестабильные процессы происходят. Третье (это то, что  воздействует очень серьезно), –  нет политического решения конфликта между Тирасполем и Кишиневом. Это тоже сдерживает привлечение инвесторов. Четвертый элемент заключается в том, что базовые приднестровские предприятия были построены при Советском Союзе. Технологии устаревшие, нужны серьезные капиталовложения, инвестиции серьезных масштабов для того, чтобы выйти  на уровень конкурентоспособности. В этой связи есть определенные системные проблемы в соответствующих экономических сегментах. Но, вместе с тем, мы прошли 2012 год, он был сложнее, чем 2013 год.

У нас есть и позитивные цифры исполнения бюджета 2012 года, исполнения бюджета, утвержденного Постановлением Правительства ПМР в рамках Закона «О бюджетной системе». При всех сложностях в экономике в 2012 году Приднестровье собрало налоговых и неналоговых платежей на 70% больше, чем в 2011 году. Такой прирост ни одна страна СНГ не произвела. Причем мы не меняли существенно налоговую систему. Мы поддерживаем стабильный курс рубля уже 2 года. Мы не допустили задержек заработных плат, пенсий и пособий. Все социальные обязательства финансируются в полном объеме. Есть позитивные сигналы. Но еще раз  хочу сказать, что внешняя ситуация, в том числе ситуация с переговорным процессом и новые площадки европейской интеграции, заставляют  бизнес приостанавливать свою активность и занимать  выжидательную позицию,  чтобы видеть, чем закончится этот этап имплементации новых соглашений, какими будут режим на границе и условия для внешнеэкономической деятельности. Бизнесу нужны условия для того, чтобы он мог дать соответствующую прибыль. Если  эти условия нестабильны, то, безусловно, это отталкивает инвестиции. И мы тоже  это прекрасно понимаем и стремимся к тому, чтобы период международно-правового непризнания и неурегулированности был максимально коротким. 

Пресс-служба Президента ПМР